– Там не топлено и давно никого не было.

– Лучше бы в Парк, конечно. Я поговорю с Нарной, чтобы отвезли. Не нужно, чтобы он шлялся по улицам. О, а вот и мой дом! Спасибо, что подвезли, камрад.

– Пожалуйста.

Машина притормозила, женщина выскочила, и они поехали дальше, а у Брейна осталось какое-то неприятное послевкусие, как будто его списали на мясо, не поинтересовавшись его мнением.

– Кто эта красотка, мистер Оллинз?

– Это младшая сестра Нарны, супруги нашего президента.

– Джима?

– Ну да, – ответил Оллинз, бросив взгляд на водителя.

При посторонних произносить имя президента запрещалось, следовало называть его полный статус – президент республики «Переработка СР» или Мудрый Вождь. Но водитель был свой и давно привык ко всем отклонениям от параграфа.

– Она производит впечатление.

– Своей красотой? – улыбнулся Оллинз.

– Нет, желанием загнать меня в какую-то тюрьму или фильтрационный лагерь. Парк, кажется.

Оллинз сдержанно засмеялся.

– Не обращайте внимания, Томас. Ирма всегда так реагирует на попытки мужчин завести с ней знакомство.

– А что не так?

– Мужчины ее не интересуют.

– Вон что!

– Именно. В свое время я попал в эту ловушку еще более неприятным образом… Страшно и обидно было вспоминать… Но, узнав, в чем дело, я перестал мучиться. И теперь мы с камрадессой Ирмой приятели.

– Так что же такое Парк?

– Примерно то, что вы и подумали. Там содержались заложники – те, кого потом выкупали родственники или власти. Некоторое время назад наш бюджет в основной своей части состоял из подобных выплат.

– А теперь?

– А потом Имперское навигационное агентство выпустило дополнение насчет нашего маршрута, и «трубу» прикрыли. Суда стали обходить нас стороной, и у нас совсем не стало доходов. Поэтому теперь мы планируем… Полагаю, я могу вам это рассказывать, камрад Томас?

– Ну если вы доверили мне пушку программировать, то даже не знаю, что вам теперь и порекомендовать.

– Мы думаем выйти на новые маршруты, пока недоступные для нас.

– И для этого переоборудуете суда из горноразведочных в скоростные рейдеры.

– Вы заметили?

– Так вы же везли меня на одном таком, наполовину переделанном.

– Да, это так. Ничего от вас не скроешь. Хорошо бы оставить вас здесь насовсем, камрад Томас.

– А я и не возражаю, – пожал плечами Брейн, одновременно не веря в такой исход.

39

Проснувшись утром следующего дня, Брейн какое-то время лежал, прислушиваясь к доносившимся снаружи звукам, потом сбросил одеяло и, поднявшись, прошел к широкому окну, чтобы выглянуть наружу и увидеть полупустую площадь, часть улицы и несколько автомобилей.

А еще там, вдалеке, ремонтировали дорогу. Отсюда и этот тарахтящий звук.

Брейн счастливо улыбнулся и направился в душевую. Он ощущал себя школьником на долгожданных каникулах.

Там, снаружи, спецслужбы выстраивали хитрые и коварные интриги, чтобы заполучить его – непонятно для каких целей. А он находился здесь у каких-то симпатичных повстанцев, которым и дела не было до интересов ИСБ.

Или было?

Стараясь не прислушиваться к своим ощущениям, он открыл воду, в который раз порадовавшись, что в душевой нет крана с водозаменителем.

После водных процедур сходил в общественную столовую и во время завтрака охотно поддерживал разговор с такими же словоохотливыми женщинами. Они задавали ему массу вопросов, и он старался отвечать так, как женщины и ожидали, и оттого его популярность среди них значительно выросла.

Впрочем, из этих с виду пустых разговоров он получил информацию о семейном положении президента Джима.

У него была жена Нарна сорока одного года и двое детишек – мальчик девяти лет и девочка семи. У Нарны имелась сестра Ирма тридцати шести лет, хотя Брейн не дал бы ей более тридцати. Ирма была невезучая и никак не могла найти себе спутника жизни, хотя претендентов хватало с избытком.

Слово «лесбиянка» ни разу не прозвучало, но Брейн понимал, что только благодаря уважительному отношению к Мудрому Вождю во внутренние дела его семьи женщины из общественной столовой вмешиваться не собирались. Однако все знали и не одобряли.

Возвращаясь после завтрака с небольшим количеством запасного пюре, он услышал отдаленный раскат грома, а потом заметил прочерченный в небе белоснежный след, который из ослепительно-белого стал превращаться в сероватый, а после его и вовсе начало разносить ветром.

Это был след от снаряда на новых испытаниях гигантской зенитки.

«Интересно, сработала ли программа?» – подумал Брейн. Впрочем, если что-то пошло не так, его обязательно известят.

Подходя к гостинице, он увидел, что возле нее стоит машина, но это был не какой-то внедорожник, а вполне себе гражданский автомобиль сиреневого цвета. Рядом толпилось около дюжины женщин, которые что-то обсуждали.

Ему оставалось дойти до гостиницы метров пятьдесят, когда вдруг все они разбежались к своим самокатам, велосипедам и электробайкам, после чего разъехались в разных направлениях, а на месте у машины осталась только одна, под присмотром то ли охранника, то ли водителя.

Брейн перешел дорогу и заметил, что дама возле машины смотрит в его сторону. Он догадывался, кто это мог быть, и надеялся, что внимание этой дамы не принесет ему каких-то неприятностей.

Уже оказавшись в номере, он убрал принесенные пюре в холодильник, включил ТВ-бокс с однообразными каналами и прилег на диван, собираясь подремать, но тут в дверь постучали, и, поскольку она была не заперта, кто-то вошел.

Брейн приподнялся и увидел вошедшего в комнату широкоплечего варвара лет тридцати пяти, со сломанным носом. Он остановился, глядя на Брейна, и в какой-то момент ему показалось, что парень сейчас достанет пистолет, однако тот лишь готовился правильно произнести заученную фразу.

– С вами сейчас хотят поговорить.

– Хорошо, а кто?

– Не велено говорить.

– Ладно. Мне куда-то нужно идти?

– Нет. Никуда не нужно идти. Просто сидите.

Видя, как трудно бедняге дается осмысление каждого сказанного Брейном слова, он решил в этот раз просто кивнуть.

– Ага, тогда я пошел. И я буду в коридоре. Совсем рядом. Все время.

Брейн снова кивнул.

Охранник вышел, и, прежде чем кто-то показался в комнате, в открытую дверь проник аромат духов из той же коллекции, что он различил вчера в машине.

В комнату вошла дама – та самая, что стояла возле сиреневой машины.